Седьмая жертва (фильм 2010) смотреть онлайн - LordFilm

Город словно вымер. Днём — прохожие, шарахающиеся от собственной тени, вглядывающиеся в витрины, как в зеркала: кто ты, кто я, не я ли следующий? А ночью — только ветер, хрипло гонящий пыль по пустым улицам, и фонари, дрожащие как свечи в церковной тишине. Он жил в ожидании. В страхе. Словно чувствовал: кровь ещё прольётся, не шестью душами закончится эта симфония ужаса. Нет, будет седьмая. Последняя. Самая важная. Кульминация чужого безумия.
Серия убийств, совершённых с пугающей эстетикой, оставила на улицах тень ужаса. Все жертвы — женщины. Все — молоды. Все — связаны с музыкой, хоть отдалённо. А орудие? Тонкая струна от рояля. Гладкая, холодная, как прикосновение самой смерти, и столь же точная. Не было свидетелей, не было записей с камер. Только тела, аккуратно уложенные, как будто не убитые, а усыплённые. Покойные, в чьих пальцах бывало зажато по одному лепестку — алому, бархатному, неестественно живому. Никто не знал, что это значит. Никто не знал, кто следующий.
Следователь Глухарёва, женщина с прошлым, которое редко всплывало даже в её собственных воспоминаниях, шла по следу. Она была, как нож — остра, пряма, не склонна к сентиментам. В её глазах жила решимость, не поддающаяся разрушению. Она была тем человеком, который, однажды взявшись за дело, не отпускал, пока правда не оказывалась на поверхности, какой бы обглоданной и уродливой она ни была. Её коллега, Гнездиковский, мрачный, с изломанным чувством юмора и тягой к дешёвому виски, дополнял её, как тень — свет. Вместе они копались в прошлом подозреваемого, разбирали ноты, изучали партитуры, будто в них, в этих закорючках, был закодирован мотив убийцы.
И подозреваемый был у них. Музыкант. Одарённый в юности, проклятый спустя годы. Его карьера пошла под откос после одной злополучной ошибки, и теперь он коротал дни в одиночестве, запивая дешёвым бренди свои несбывшиеся мечты. Его звали Константин. Он говорил тихо, с какой-то мрачной вежливостью. Его пальцы — длинные, музыкальные — дрожали на допросах, будто он всё ещё слышал музыку, которую некому было больше играть. Всё указывало на него. Всё, кроме одного — логики.
Когда в дело вступил адвокат Зимин, всё будто сменило тональность. Он не был одним из тех, кто носит галстук ради приличия и читает присягу с бумажки. Он был — кремень. Спокойный, почти безэмоциональный, но в его молчании чувствовалась такая сила, что даже прокуроры склоняли головы. Он взялся за дело Константина без объяснений, вызвав недоумение и даже гнев у следствия. Зачем защищать человека, которого, кажется, и защищать-то не за что? Ответа не было. Только взгляд Зимина — острый, сосредоточенный, холодный, как февральский лёд.
Между ним и Глухарёвой сначала была неприязнь. Профессиональная, почти театральная. Она — обвинитель, он — защитник. Она — клинок, он — щит. Но время шло, и в этой игре ролей что-то надломилось. Было в его сдержанности что-то, что заставляло её сбавлять напор. А в ней — то пламя, которое грело его, выветрившего изнутри за годы судебных боёв. Что-то вспыхнуло между ними. Незаметно. Без слов. Но этого было достаточно, чтобы сделать всё намного сложнее.
Пока они искали правду, седьмая жертва уже была выбрана. Она ещё не знала, но ходила по грани, словно танцовщица над бездной. Девушка, работающая в музыкальной школе, где когда-то преподавал Константин. Её фото нашли в его старом футляре для виолончели. И если в первые дни Зимин сам сомневался в подзащитном, то теперь всё внутри него кричало: это не он. Просто не он. Всё слишком чисто. Слишком изысканно. Константин — сломлен, жалок, растерян. Он мог убить в аффекте, но не выстроить симфонию смерти. Кто-то играл ими, как куклами.
И вот здесь, в фильме "Седьмая жертва", началась настоящая партия. Та, в которой ходы делали не фигуры, а души. Кто-то управлял ими, как дирижёр. Скрытый, незримый. Глухарёва и Зимин, поняв это почти одновременно, перестали быть противниками. Они стали напарниками, движимыми не кодексами и приказами, а тем, что в каждом из них всё ещё теплилось — желанием спасти. Спасти хотя бы одну жизнь.
И это сближало их. Каждый вечер, проводимый над делом, казался им коротким, каждое утро начиналось со взгляда, в котором было больше, чем они осмеливались признать. Она боялась чувств, он — ошибок. Но между ними возникло нечто хрупкое, как кристалл, который могло разбить любое неосторожное слово.
Когда они вышли на настоящего убийцу, он оказался... рядом. Человек, которому они доверяли, чьи отчёты читали, чьим заключениям верили. Его мотивы были — как и все страшные вещи — до ужаса логичны. Он хотел написать свою симфонию. Финальную. Где каждая смерть была нотой. Где он был не маньяком, а композитором. Безумный, гениальный, страшный.
Они спасли девушку. Почти в последний миг. И поймали убийцу, но не без потерь. В этом деле никто не вышел прежним. Глухарёва научилась отпускать. Зимин — позволять себе чувствовать. А город? Он снова начал жить. Сначала — несмело. Потом — увереннее.
Только струны, лежащие на веках мёртвых, никто не забыл. Как и то, что за правду, как и за музыку, иногда приходится платить самую высокую цену.